Сева Новгородцев Би-би-си, Лондон Раз в неделю в рубрике "Осторожно, люди!" Сева вспоминает один день из своей жизни. К 1975 году отец окончательно вышел на пенсию, родители разменяли таллиннскую трехкомнатную квартиру на две комнаты в коммуналке на улице Желябова в Ленинграде. Я часто к ним наведывался поговорить о том, о сем. В беседах с отцом родилась мысль о моем устройстве в агентство "Инфлот". Знаете — "в нашу гавань заходили корабли…". Приходит иностранное судно, его встречает пограничная служба, таможня, а следом за ними на борт поднимается агент "Инфлота". Что вам нужно, чем помочь? Билеты в цирк, белье в прачечную, больного в клинику? Агент на дежурстве — сутки. Есть время отдохнуть, почитать, даже поспать. Сутки отработал — трое свободных. Эти трое свободных суток и были для меня соблазнительными. В эти дни можно заниматься на саксофоне, пристроиться куда-нибудь играть джаз. Не за деньги, а как любитель. Любитель играет, что ему нравится, а профессионал — то, за что заплатили. В своем воображении я рисовал себе скромную, достойную жизнь без позорных компромиссов. Мне бы только до пенсии перебиться… Так случилось, что "Инфлоту" нужен был человек. Отец лично знал начальника еще с довоенных времен, они когда-то вместе плавали. Начальник встретил меня тепло, почти восторженно. "У вас высшее мореходное образование, диплом по иностранному языку, вы для нас — идеальная кандидатура! — сказал он. — К тому же потомственный моряк, сын уважаемого Бориса Иосифовича… Короче, идите, оформляйте уход с работы, приходите скорее, вы нам нужны!" Я поблагодарил, но сказал, что дня два или три надо подумать, мне и вам, после чего встретиться снова и тогда уже решать окончательно. Я как в воду глядел. Через три дня друг-начальник встретил меня с жалким, понурым видом, глядел в пол и тусклым голосом произнес стандартную фразу о том, что "место уже занято". В некотором отдалении, в углу его кабинета, сидел неприметный гражданин в сероватом костюме. Сидел спокойно, наблюдал. От него исходило холодное всесилие власти. Отец был очень расстроен. Ему было обидно за своего приятеля, униженного кагэбэшником, обидно за меня, обидно за себя. Пятьдесят лет на флоте, заслуги и ордена, оказывается, не значили ничего. Для органов он был просто евреем, сын которого мог уехать в Израиль и подмочить репутацию "Инфлота". Кстати, моя флотская репутация была безупречной, я тоже мог бы обижаться, но не стал. Я вывел для себя правило: подчиняться обстоятельствам, читать книгу жизни. История с "Инфлотом" заставила задуматься. Мой чудесный план на будущее, на проживание в культурной щели советского пространства до пенсии, видимо, не вписывался в книгу жизни. "Что ж, — сказал я себе, — буду поступать по обстоятельствам, плыть под парусом, по ветру судьбы".
Источник: news.rambler.ru
